Вторая половина XIX века стала временем значительных успехов в развитии медицины и организации системы здравоохранения в Российской Империи. Однако далеко не все население Российской империи имело возможность воспользоваться достижениями современной для того времени медицины. Особенно обделенными в этом отношении оставались национальные восточные окраины, где население продолжало пользоваться методами лечения из традиционной медицины, а научная медицина проникала достаточно медленно. При этом зачастую традиционная медицина давала положительные результаты, а к концу XIX века определенную популярность приобрела тибетская медицина в столичном обществе [См.: 4, 5]. В данном контексте можно встретить рассуждения о социокультурной роли, которую играла медицина в расширении культурного или политического влияния.

Показательными являются выводы, сделанные публицистом, издателем с 1896 года Санкт-Петербургских ведомостей князем Э.Э. Ухтомским. Объясняя популярность буддизма среди бурят и его быстрое распространение, он указывает на то, что проповедники и представители этой веры были еще и искусными врачами. Ламы безвозмездно лечили неимущих, помогали народу из своих передвижных аптек, учили желающих собиранию трав. Ухтомский отмечает, что, ориенталисты тоже довольно благосклонно смотрят на практические результаты традиционной медицины, а за «помощью к ней обращаются как язычники, так и православные» [7, с. 9]. Позднее Ухтомский писал: «Ламское искусство врачевания. с его обширною литературой и чудесными результатами, - это знание, передаваемое с древних времен из рода в род, ‒ также начинает интересовать Европу, в виду возможной, хота и не доказанной связи (через Индию) с Египтом и Элладой» [6, с. 73]. При этом для восточной медицины было характерно то, что только «Туземные целители особенно привлекают тем, что, по требованиям религии, лишь добрые, милосердные, безупречные ламы смеют практиковать с надеждой на успех» [6, с. 74].

По данным Д.Б. Батоева, первые лечебные заведения возникли в Бурятии в самом конце XVIII - начале XIX вв. Система здравоохранения в виде амбулаторий и больниц создавались прежде всего в городах и войсковых частях, а затем в отдельных русских селах, не затрагивая коренное население. При этом сеть их росла медленно, так как органы власти выделяли недостаточно средств на это дело, а частные учреждения не возникали [см.: 2].

Ухтомский отмечает, что, с одной стороны, миссионеры выступали против практик народной медицины: «Восточно-сибирская миссия неоднократно просила возбранить ламам лечение, основанное будто бы исключительно на ворожбе и шарлатанстве, развивающее суеверные предрассудки инородцев и в конце концов стремящееся разорить народ» [6, с. 9-10]. Однако, с другой стороны, «сами преосвященные не раз пользовались бурятскими снадобьями, миссионеры не раз мне говорили, что и себя и семьи свои поддерживают при болезни, благодаря полезным указаниям буддийских врачей, а – что еще страннее всего – на страницах печатных «Трудов миссии» легко найти следующие выражения: «среди крестившихся в нынешнем году находились ламы, которые отлично знали тибетскую медицину и потому могли нам оказать важную помощь своими сведениями при воздействии на язычников»» [6, с. 10].

Одной из причин негативного отношения к буддистским врачам было то, что лечение было тесно связано с обрядностью и потому «наводило русское на­чальство на мысль, будто стародавняя (шаманская) и пришлая Вера с внешней стороны очень близки друг другу, что, по­чему-то казалось нежелательным, свидетельствовало о ламской грубости и страсти к обманам» [6, с. 12]

Ухтомский приводит описание лечебных процедур, сделанных американским путешественником В. Рокхилем, который не раз имел возможность «наблю­дать за доверием населения к туземным врачам (специалис­там-ламам)»: «…они берут больных за обе руки единовременно, ощупывая пульс и внимательно всматриваясь в лицо пациента. Задав два ‒ три вопроса, лекаря достают сна­добье из кожаных мешочков, в которых привозятся це­лебные порошки из Лхасы. Каждая доза измеряется маленькою серебряною ложечкой. Врачующие не любостяжательны и с бед­ных ничего не берут ни за консультацию, ни за лекарство. Народ любит получать медицинские советы и охотно прибе­гает к различным снадобьям, исключительно тибетского про­исхождения, преимущественно из растительного царства. Рокхилю рассказывали, что в Центральной Азии ценится, ‒ как целебное средство, ‒ очень дорогое слоновое молоко, привозимое из Индии» [6, с. 122].

Народная медицина вызвала интерес и к концу XIX века стали появляться посвященные ей коллекции и даже музеи. Ухтомский в книге, посвященной путешествию наследника престола Николая Александровича на Восток, описывает материал по народной медицине Минусинскою края, который представлен в Минусинском музее, в виде:

«1) Предметов растительного происхождения; как то сухие травы, корни, плоды, сохраняющиеся в музее так, как они находились у знахарок. Большая часть этих предметов в пучках. Вся коллекция имеет 186 номеров, которые размещены в музее в глубоких открытых бумажных коробках и банках емкостью около фунта, в порядке русского алфавита.

2)      Предметов из царства животных ‒ сырых и полуобработанных. Коллекция состоит из 10 номеров.

3) Лекарственных веществ минерального происхождения к т. н. Коллекция заключает 14 пред­метов.

4)                Разных предметов, употребляемых в народной медицине, всего 7 номеров.

5)                Гербария местной флоры, заключающего полные экземпляры растений, употребляемых в народ­ной медицине Минусинского края. Вт. гербарии 176 видов.

6)                Коллекции предметов неместного происхождения, употребляемых местными жителями для ле­чения. Вт. коллекцию вошли только общеизвестные и популярные в народной медицине ве­щества. Всего 46 предметов» [9, с. 83].

Ухтомский сообщает, что народно-медицинские средства, находившиеся в употреблении у жителей Минусинскаго округа, как у русских, так и инородцев, начали собираться еще до основания музея, с 1874 г., П. М. Мартьяновым. К сбору этого материала для музея кроме сотрудников были привлечены еще и торговцы, разъ­езжающие по Минусинскому округу и доставляющие в музей археологические предметы [9, с. 83].

Описывая свою поездку через Астраханскую губернию, князь отмечал значимость тибетской медицины для калмыков: «В астраханской калмыцкой степи – десятки кумирен, и с каждым годом число их возрастает. Значительная доля приходится на те, которые созданы в честь бога медицины Манла (по-тибетски), Оточи (по-монгольски), – по преданию современника и сподвижника Будды» [8, с. 21]. Князь обращает внимание на то, что ис­кусство врачевания служило жречеству орудием влияния, поэтому русское начальство предпринимало попытки запретить ему лечить, что не исполнялось на деле. Ухтомский пишет, что «целесообразнее было бы хоть сколько-нибудь поощрять ознакомление с ламскими способами лечения», так как «основы его – индийско-эллинского происхождения и не лишены глубокого смысла» [8, с. 21]. Князь приходит к выводу о том, что необходимо изучать особенности восточного врачевания: «Раз, что иско­ренить народную веру в учение Оточи пока не­возможно, раньше чем бороться, проще узнать, в чем собственно оно заключается. А то вот уже скоро два века с половиною, как мы имеем дело с буддизмом в наших преде­лах и ничего почти толком не поняли в мировоззрении лам» [8, с. 22].

Ухтомский знал о том, что население национальных окраин было практически лишено медицинской помощи, поэтому, по возможности, старался содействовать в решении этого вопроса. Ц.В. Джадонбаев, по-видимому, лама крупнейшего в Забайкалье Гусиноозерского дацана, писал Э.Э. Ухтомскому: «… прошу не оставить меня уведомлением о просьбе моей, не будет ли разрешение мне свободно помогать больным, мне очень желательно получить, но не звание лекаря, а хоть разрешение от начальства, что я могу лечить больных» [Цит. по: 3, с. 105].

Вопросы, касающиеся здравоохранения затрагивались и в статьях газеты «Санкт-Петербургские ведомости», издаваемой Ухтомским. Так, описывая Ферганскую область Туркестана, автор одной из статей отмечает недостаток русских врачей: «На первое время желательно, чтобы хотя по одному или по два участковых врача прибавилось в каждом уезде, с маленьким приемным покоем. Правда это потребует сразу порядочного расхода на содержание медицинского персонала, но что же делать: жизнь идет вперед, забота о благосостоянии целого населения, таких же верноподданных сынов русского отечества, должна быть одинакова, как и относительно русского населения великой России» [1].

Интересен вывод, сделанный автором статьи: «Наше грядущее главенство в Азии должно быть направлено на путь мирного прогресса, а при такой постановке дела вопрос о средствах денежных должен отойти на второй план [1].

Таким образом, вопрос улучшения здравоохранения на национальных окраинах в конце XIX века оставался не решенным. По мнению публицистов, улучшение оказания медицинской помощи, даже традиционной, должно было иметь результатом изменение отношения населения восточных окраин к самой России. При этом особое значение отводилось научной медицине. Как и в случае распространения буддизма и тибетской медицины, на что обращал внимание Э.Э. Ухтомский, в результате распространения научной медицины и организации системы здравоохранения на окраинах империи их население должно были увидеть в России своего покровителя, отличающегося по своим действиям от западных стран, установивших на Востоке колониальные порядки.